![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
(no subject)
May. 25th, 2016 10:31 amКстати, Петрович прямо перед своей безвременной кончиной обогатил наш лексикон одним замечательным выражением.
Снова был Новый год, мы были в деревне, и на этот раз далеко не одни: кроме Петровича и второй старенькой возвращенки, Веры Сергеевны, приехала наша средних лет соседка Марина с другом Виктором. Она и затащила нас всех к себе в гости ближе к полуночи - выпить под президента.
Петрович был тогда ужасно счастливый. Дело в том, что его мучила жесточайшая фобия: все в его семье, и по материнской, и по отцовской линии, умирали в 66 лет. У Петровича было девять братьев и сестер, и все они дружно сделали то же самое, - за исключением старшего брата, который покончил с собой в 17, старшей сестры, которая обманула судьбу (ей к этому моменту было 85), и младшего брата, который судьбу обогнал (ему было 64 и он уже лежал при смерти).
Статистика все равно получалась ошеломляющая. Петрович, когда ему исполнилось 66, совершенно потерял покой - тем более, что у него уже были какая-то вялотекущая онкология и диабет.
И вот теперь истекал год, в который ему исполнились роковые 66. До дня рождения оставалось всего ничего, и он летал как на крыльях - шансы перевалить через роковую цифру становились все реальнее. Сразу скажу, что это ему удалось - ему исполнилось 67, и он успел пожить победителем. Недолго. Месяца два.
Но пока он сидел за столом, сиял и травил байки. Рассказывал, как пошел в армию служить. Он попал в ту же часть, что и другой парень из нашей деревни, Колька. Кольку призвали на полгода раньше.
-- Я его спрашиваю, - рассказывал Петрович, - ну, мол, что тут и как? А он говорит: "Отлично, Валерка, скучать не будешь!". Я говорю - а насчет еды как? Он говорит: "Да лучше не бывает! Ешь, сколько дают!". Я говорю: а насчет баб? Он говорит: "О, ну тут вообще красота! Вон их сколько ходит, и все мои!". Я говорю: как так? А он: ... - и тут Петрович осекся, глаза его наполнились ужасом. - Нет, - сказал он решительно, - этого я вам, девчонки, не скажу!
-- Скажите, Валерий Петрович! - взмолились мы.
-- Не скажу!
-- Имейте совесть, Валерий Петрович! - сказала я сурово, - это же фольклор!
Поддатый Петрович поддался на провокацию и закончил свой рассказ:
-- А он говорит: "Как, как! Как все! Глазами ебу, носом спускаю!".
Снова был Новый год, мы были в деревне, и на этот раз далеко не одни: кроме Петровича и второй старенькой возвращенки, Веры Сергеевны, приехала наша средних лет соседка Марина с другом Виктором. Она и затащила нас всех к себе в гости ближе к полуночи - выпить под президента.
Петрович был тогда ужасно счастливый. Дело в том, что его мучила жесточайшая фобия: все в его семье, и по материнской, и по отцовской линии, умирали в 66 лет. У Петровича было девять братьев и сестер, и все они дружно сделали то же самое, - за исключением старшего брата, который покончил с собой в 17, старшей сестры, которая обманула судьбу (ей к этому моменту было 85), и младшего брата, который судьбу обогнал (ему было 64 и он уже лежал при смерти).
Статистика все равно получалась ошеломляющая. Петрович, когда ему исполнилось 66, совершенно потерял покой - тем более, что у него уже были какая-то вялотекущая онкология и диабет.
И вот теперь истекал год, в который ему исполнились роковые 66. До дня рождения оставалось всего ничего, и он летал как на крыльях - шансы перевалить через роковую цифру становились все реальнее. Сразу скажу, что это ему удалось - ему исполнилось 67, и он успел пожить победителем. Недолго. Месяца два.
Но пока он сидел за столом, сиял и травил байки. Рассказывал, как пошел в армию служить. Он попал в ту же часть, что и другой парень из нашей деревни, Колька. Кольку призвали на полгода раньше.
-- Я его спрашиваю, - рассказывал Петрович, - ну, мол, что тут и как? А он говорит: "Отлично, Валерка, скучать не будешь!". Я говорю - а насчет еды как? Он говорит: "Да лучше не бывает! Ешь, сколько дают!". Я говорю: а насчет баб? Он говорит: "О, ну тут вообще красота! Вон их сколько ходит, и все мои!". Я говорю: как так? А он: ... - и тут Петрович осекся, глаза его наполнились ужасом. - Нет, - сказал он решительно, - этого я вам, девчонки, не скажу!
-- Скажите, Валерий Петрович! - взмолились мы.
-- Не скажу!
-- Имейте совесть, Валерий Петрович! - сказала я сурово, - это же фольклор!
Поддатый Петрович поддался на провокацию и закончил свой рассказ:
-- А он говорит: "Как, как! Как все! Глазами ебу, носом спускаю!".
