(no subject)

Ездила вчера маму с папой навестить. Схожу с электрички на Станции Заря, высматриваю брата Гришу, который приехал меня встречать. Рядом со мной идут три женщины средних лет, с большими сумками - явно на пикничок выбрались. Две из них идут впереди, одна чуть сзади.

-- Ой, - говорит одна из впереди идущих женщин, - а мыло у тебя есть?
-- Тьфу, - возмущаются обе ее подруги, - мыло ей! Ваще уже!
-- Да, ты бы сама с бомжом за ручку подержалась!
-- Да не бомж он! Ваще уже! Не бомж!
-- Да как не бомж? Бомж! Небось, это я с ним за ручку держалась!
-- Во-первых, от бомжа воняет. Это во-первых. А от этого ничем не пахло.
-- Перегаром! Как не пахло!
-- Перегаром - это не считается! Сегодня вообще праздник. От бомжа должно вонять... бомжом. Ужасно так вонять. Потом... у них вид другой, такой... распухший. Слушай, ну, надо же хоть немного уметь в людях разбираться! Ты что?
-- Точно, - поддержала тетка, идущая сзади, - нормальный человек это. Алкаш просто. А ты начала.
-- Ну, ладно, ладно, - примирительно сказала первая тетка, -- не бомж так не бомж!
.
Тут я решила, что все уже слышала, и решила их обогнать. Не тут-то было! Тетки сменили тему, и мне пришлось опять притормозить.
.
-- Слушай, - сказала женщина, поручкавшаяса с алкашом, - все время хочу тебя спросить, от чего у тебя муж-то умер?
-- Ну, инсульт у него был, в 35 лет.
-- В 35?!
-- Ну, да...
-- Он мент был, - подала голос тетка, идущая сзади, - его бог наказал.
-- В общем, да, работа такая, стресс все время... бухал он еще...
-- Бухал?
-- Да, бухал! Еще как!
-- Вот тебе и инсульт в 35 лет! - снова не удержалась тетка сзади.
-- Ну, еще голова у него была топором разрубленная... Там, знаешь...
-- Топором?!
-- Ну, они с ребятами по пьяни стали топливо воровать. У нас там такие фуры стояли дальнобойные, они и пошли сливать... бензин или что там. Ну, мужики их застукали, конечно, догнали... мой топором-то и получил по голове...
-- Ничего себе!
-- Да, ужас! Домой пришел, там крови... я его там перевязывала, ой... "Иди, - говорю, - к врачу! Обязательно надо!". А он говорит: "Да ладно, так отлежусь"... Отлежался вот так... Инсульт! Ну, и умер быстро.
.
Тут мы уже дошли до Гриши, и дурная собака Сара меня по-хамски облаяла, чтобы показать, как она мне рада. Шедший вместе с нами с поезда потертый мужичонка, не бомж, а так, алкаш, сказал ей сурово:
.
-- Тихо! Ты что раскричалась?
-- Мужчина, не пугайте собаку! - тут же решительно вступилась вдова мента с разрубленной головой.
-- А я что? Я так сказал, мол, хватит лаять-то! - смутился алкаш.
-- Ее испугаешь! - сказала я.
.
Женщины весело расхохотались, наговорили Сарочке ласковых слов и радостно засеменили к лесу, на пикничок.

(no subject)

Потом мы с Гришей и Сарочкой пошли в лес погулять и сфотографировать его новую работу - войлочную улитку. Гриша с Сарой еще и искупались в местном озерце.

Я осталась на берегу и бродила туда-сюда с фотоаппаратом.

Чуть выше по берегу стояла беседка, в которой культурно отдыхали два немолодых мужичка, один очень жирный, второй совсем тощий. Я в первый раз приблизилась к беседке в тот момент, когда жирный выдохнул с чувством:

-- Р-р-росия воспрянет!
-- Ну так... - вяло откликнулся тощий. Я опять решила, что тут ничего интересного не будет, и опять ошиблась.

Я поснимала медленно вползающего в воду Гришу и нарезающую вокруг него вплавь круги Сару, вернулась к беседке и услышала:

-- Ну, вот, возвращается он, а она ему говорит: извини, мол. Беременная я... от духа святого!

"О, - подумала я, - обожаю военные мемуары с бытовухой". Я решила, что жирный рассказывает историю своего рождения или что-то вроде того.

-- А он? - спросил тощий.
-- А он ее не бросил, нет. Ладно, говорит, что делать... И стал с ней дальше жить...
-- А они женаты были?
-- Да, а как же! Вот он вернулся... как его звали... Давид, что ли... а она говорит: "Вот так вот, пока тебя не было, я, значит, это... от духа святого". А он ее не бросил, нет. А женаты они уже были, конечно.
-- Ну... да... Слушай... а как ее это... ну, дух святой?
-- Ой, ну, я не помню... лучом света, что ли...

Я совершенно не собиралась отвлекаться, но тут собака Сарочка вылезла из воды, подошла ко мне, умильно заглянула в глаза и со всей дури отряхнулась. Прямо на фотоаппарат.

Пока я гонялась за счастливой Сарочкой и кричала всякие слова, стараясь помнить, что рядом дети, мужики самую интересную тему уже закрыли. Когда я вернулась, тощий пытался предаться арианской (если я не ошибаюсь) ереси. Он спрашивал:

-- Так я не понял, Христос - он бог или нет?
-- Ну-у-у, - отвечал жирный, - раз у него отец - бог-отец...
-- Ты говорил - святой дух?
-- Так... а святой дух - он кто?
-- Кто?

Тут Сара, познакомившаяся за это время с прелестной годовалой лабрадоршей, погнала ее по пляжу так, что бедная собачка метнулась к хозяйке, которая в этот момент пыталась зачем-то набрать из озера воды в банку, и сбила ее с ног. Хозяйка, натурально, полетела в воду. Тут даже Гриша, так и не успевший погрузиться как следует, выскочил из воды с криками. Изрядно обалдевшая хозяйка, симпатичная девушка с волосами цвета воронова крыла, пыталась стряхнуть с розовой толстовки тину, а с джинсов - песок, и говорила, что мол, ничего страшного.

Сару кое-как пристыдили, она стала играть тихо, Гриша полез обратно в озеро, но все интересное в беседке уже кончилось.

-- У нас ничего нет, понимаешь, - душевно говорил жирный, - понимаешь, ничего! У других есть, а у нас - нет. Ни идеи, ни... в общем, ничего. Единственное, вокруг чего мы можем объединиться - это наше русское православие! Вера православная! - тощий издал неопределенный звук. Мне показалось, что он не согласен. Жирный тоже так подумал. - Я тебе говорю: нам НАДО объединиться! А больше у нас ничего нет, вокруг чего можно! Только православная наша церковь!

Тут уже и Гриша из воды вылез, и мы пошли гулять дальше. Петлять между шкворчащими шашлыками. Хотя в обычные дни, Гриша говорит, там совсем пусто.