(no subject)

Ты понимаешь, что стала старой, больной и смиренной не тогда, когда осознаешь, что тебе больше не дано сожрать батон копченой колбасы за раз, и даже не тогда, когда красивый юноша в метро сначала внимательно смотрит на тебя, а потом встает и уступает место. Нет, ты это понимаешь, осознав, что в рюкзаке у тебя вместе со швейцарским ножиком, планшетом и зарядкой для всех на свете устройств всегда лежит парочка-другая больничных бахил.

(no subject)

Однажды Петрович пришел к нам в гости и стал жаловаться на Веру Сергеевну. Оба они были последними из коренных жителей нашей деревни, сделавшими в жизни неплохую карьеру и вернувшимися туда доживать. Петрович был младше Веры Сергеевны лет на десять, но и здоровьем он был послабее, и умер раньше.
Однако на тот момент оба они были живы, и Вера Сергеевна, которой было хорошо под восемьдесят, а то и больше, еще носилась колбасой. В отличие от Петровича.

-- Верка-то в больнице лежит, - сообщил Петрович с некоторым оттенком радости, - это ее бог наказал!
-- Господи, - возмутились мы, - Валерий Петрович, за что же?!
-- Да вот на Казанскую, сижу это я на лавочке. Тут Верка идет. Ну, посидели. Потом она как вскочит, и давай вокруг меня на одной ножке прыгать.
-- Слышь, - говорит, - Петрович, спорим, я тебя на одной ножке перепрыгаю? А куда мне прыгать-то, у меня ж ноги. А она скачет, скачет. Слышь, говорит, Петрович, я так до Брыковых гор допрыгать могу! А ты не сможешь. Вот, теперь в больнице лежит. Бог правду видит!

Гнусный был человек Петрович, но понять его чувства можно. Он закончил Институт физкультуры и всю жизнь ее преподавал. Лыжник был, чуть ли не мастер спорта. А тут у него ноги начали отниматься.

Умер он тоже невесело, но это отдельная история.