(no subject)

In those days, though, the spring always came finally but it was frightening that it had nearly failed.

Валялась полночи, не спала, читала "Праздник, который всегда с тобой". Как говорится, "батюшка наш не захворал, батюшка наш с глузду двинулся". Когда в последний раз лежала нежная дева без сна возле потрескивающей печки и читала Хэмингуэя? В шестидесятые, поди, когда еще динозавры без перьев бегали.

На мысль меня навела , ссылку на которую дал в своем посте black_kyr. Сэлинджер Сэлинджером, а Хэмингуэй даже больше пострадал. Я долгие годы пребывала в уверенности, что "старик Хэм" был унылый мизогин и зарисовщик "про сильных людей" - такой певец вечного пубертата. Потом случайно книжку открыла, когда кое-как выучила английский, и немножко прифигела. Идеал писательский и человеческий оказался изумительным писателем, и писал он вовсе не про то. Вернее, и про это тоже, но это было как бы далеко не всё. И моего убогого английского вполне хватило, чтобы это понять.

Я даже в некоторой степени сформулировала для себя, в чем дефект этих "великих" переводов (если говорить конкретно о Сэлинджере и Хэмингуэе). В них добавили этакую отстраненность, усмешку, без которой у нас тогда было нельзя. Внесли туда такого Белявского из "Июльского дождя" (при том, что сам "Июльский дождь" убийственно серьезен и сверхзадачен, что интересно, - я недавно пересмотрела ненароком). То есть, убрали абсолютную честность, этот открытый сладкий ужас перед миром, который ты видел по-настоящему и на который при этом не боишься смотреть. Убрали повоевавшего мужика, который пытается жить дальше, и добавили храброго мальчика, который будет счастлив всем смертям назло. Адаптировали под свою нелепую и уникальную эпоху.

Бр-р-р, короче.

Я, кстати, когда Сэлинджера в этих переводах читала, все время испытывала мучительное желание снять мутную пленочку, которая скрывает суть, как с переводной картинки, - хотя по-русски написано было действительно чудесно. Но Сэлинджера-то я все равно читала хотя бы. С Хэмингуэем вообще не прорвалась.

(no subject)

Прелесть какая!

После обеда, коллеги обычно приходят к соглашению, что секс - круче еды. И важнее во всех отношениях. Eсли наелся до отвала, то ругаешь себя и думаешь - вот я свинья, опять обожрался. А если натрахаешься, то думаешь - ничего себе - ну, я и крут!

Один мой мудрый френд отметил (отметила, вернее) однажды, что еда (ЖИР) заменяет нам тот религиозный жупел, которым раньше был секс. Это очень стыдно, но все дедают. Это очень гадко, но отказаться совсем нельзя из-за низости нашей природы. В процессе надо себя сдерживать, но не всегда получается. Кроме того, следы порока всегда очевидны стороннему зрителю, и есть четкий набор симптомов, которые всегда объясняются только одним образом ("накрашена густо - шлюха", "жирная - жрет как свинья").

Это я так, к слову, - статья смешная и не про это, а про культурные разговоры о сексе.