Это не Орвелл. Это просто Сорокин.

-- Наташ? Вы где?
-- Выходим к Тургеневской.
-- А-а-а! Так вы сейчас выйдете на всю эту милицию!
-- Блин, Гриш, там что. не кончилось? Мы так не торопились нарочно...
-- Ну, не знаю... Я там уперся бампером во много милиции и даже погудел.
-- Блин...
-- Там кого-то паковали.
-- У-у-у... то-есть, все-таки все всерьез... блин...
-- Не знаю... Вели человек двух, но вокруг бегало столько народу с камерами, что они чуть не затоптали мне автомобиль.
-- Круто... Сейчас поглядим.
-- Да нет, там спокойно все. У вас в арке, кстати, стоит до фига ментов, никого не пускают.
-- Черт!!!
-- Да нет, они домой, в общем, пускают, они наружу не пускают. Бульвар охраняют. Я в них потыкался бампером, они постояли, а потом разошлись.
-- Ну, это тема...
-- Ладно, идите, я тут.

( ... )

Геноцид - съемки из окна вертолета (в журнале bbb)

Не, знаю, как правильно сказать - "смотрите" или "не смотрите".
"Но знайте и запоминайте", наверное. Вернее, вспоминайте - не беда, что вы этого еще не видели сами.

Мандельштам-a-day - Россия, Лета, Лорелея

Декабрист

-- Тому свидетельство языческий сенат --
Сии дела не умирают! --
Он раскурил чубук и запахнул халат,
А рядом в шахматы играют.

( ... )

Шумели в первый раз германские дубы,
Европа плакала в тенетах.
Квадриги черные вставали на дыбы
На триумфальных поворотах.

( ... )

-- Еще волнуются живые голоса
О сладкой вольности гражданства!
Но жертвы не хотят слепые небеса:
Вернее труд и постоянство.

Все перепуталось, и некому сказать,
Что, постепенно холодея,
Все перепуталось, и сладко повторять:
Россия, Лета, Лорелея.