(no subject)

Мандельштам начинает действовать. Минус три френда (плюс один поэт и несколько хороших, просто хороших стихотворений в комментах).

Честно говоря, если бы не Мандельштам, я бы сама себя сейчас выкинула. Стала я тоскливая и неинтересная, с тусклым взглядом и толстой мордой - бывают у меня такие периоды. Тогда все вокруг, в полном соответствии с правилом "когда мы в счастье, все нам рады, а в горе нету тех друзей", разбегаются по кустам и только изредка высовывают оттуда голову с фальшивой улыбкой на устах, чтобы тут же опять ее спрятать. Даже Оля быстренько свалила в деревню, сначала пообещав вернуться в понедельник утром, потом во вторник вечером, а теперь она даже и не обещает ничего, а только говорит медленным голосом, в котором уже начинает чувствоваться легкое оканье: "Представляешь, сороки выгнали из кормушки соек! Рассыпали гречку, стали подбирать ее из снега и так все закашлялись! Ну как - чего закашлялись? Снега нажрались!".

Сорок, конечно, жалко. Они снега нажрались. А у меня дописки по игре LOST и время до конца недели. Когда я умру (и это будет скоро), меня похоронят за церковной оградой, а на могиле поставят фанерную табличку и напишут на ней: "Здесь лежит Наталия Дубровская. Она сорвала единовременный релиз".

Пытка Мандельштамом - серебристую мышь

После полуночи сердце ворует
Прямо из рук запрещенную тишь.
Тихо живет -- хорошо озорует,
Любишь -- не любишь: ни с чем не сравнишь...

Любишь -- не любишь, поймешь -- не поймаешь.
Не потому ль, как подкидыш, молчишь,
Что пополуночи сердце пирует,
Взяв на прикус серебристую мышь?