When you're young you find inspiration
In anyone who's ever gone
Нет, разумеется, сопли, которые распускает молодняк по поводу "великого СССР" глупы и неприличны. Конечно, ностальгия по тому, чего не было, раздражает - особенно при условии, что еще живы те, кто это не было помнит так, как оно было (не говоря уж о том случае, когда этот человек - вы). О чем тут говорить. Но как-то мне стыдно и неловко бранить молодую поросль, сопливо славословящую "улицы без рекламы", "самую сильную в мире науку" и "жизнь с гарантиями".
Я ведь помню, как сама сопливо славословила "великую дореволюционную Россию" и как на меня смотрели заставшие то время дедушки и бабушки: с удивлением и легкой брезгливинкой - с тем самым выражением, которое так привычно принимает теперь мое лицо, когда я слышу точно такую же патетическую чушь от нынешних двадцатилетних. Понятное дело, "Серебрянный век" - не "золотые годы застоя", но все-таки... Бывало и хуже. Остается только воображать, как плющило старших родственников Булата Окуджавы от песни про комиссаров в пыльных шлемах. А лицо своего дедушки, которого я с горящими глазами просила рассказать "про войну", я и так помню.
In anyone who's ever gone
Нет, разумеется, сопли, которые распускает молодняк по поводу "великого СССР" глупы и неприличны. Конечно, ностальгия по тому, чего не было, раздражает - особенно при условии, что еще живы те, кто это не было помнит так, как оно было (не говоря уж о том случае, когда этот человек - вы). О чем тут говорить. Но как-то мне стыдно и неловко бранить молодую поросль, сопливо славословящую "улицы без рекламы", "самую сильную в мире науку" и "жизнь с гарантиями".
Я ведь помню, как сама сопливо славословила "великую дореволюционную Россию" и как на меня смотрели заставшие то время дедушки и бабушки: с удивлением и легкой брезгливинкой - с тем самым выражением, которое так привычно принимает теперь мое лицо, когда я слышу точно такую же патетическую чушь от нынешних двадцатилетних. Понятное дело, "Серебрянный век" - не "золотые годы застоя", но все-таки... Бывало и хуже. Остается только воображать, как плющило старших родственников Булата Окуджавы от песни про комиссаров в пыльных шлемах. А лицо своего дедушки, которого я с горящими глазами просила рассказать "про войну", я и так помню.