lazy_natalia (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
lazy_natalia) wrote2008-07-09 08:55 am
lazy_natalia) wrote2008-07-09 08:55 am
Entry tags:
Какопетра
Лет пять тому назад мы с Олей отдыхали на Кипре. Однажды мы решили поехать на экскурсию и, поскольку наш русский гид была клиническая дура, которой ничего не надо, мы отправились в экскурсионное бюро и купили английский автобусный тур - он был долларов на 20 дешевле и выезжал в удобное время.
Автобус оказался полон англичан старперского толка, - правда, через проход от нас сидела очень грустная симпатичная девушка лет двадцати с небольшим и затравленно озиралась. Она была совсем одна - бьюсь об заклад, бедняжка приехала на этот нелепый остров лечить душевные раны и уложить в своей юной голове тот факт, что все мужики - сволочи, а мир - дерьмо.
Мы погуляли по замечательному горному монастырю, где половину автобуса отсеяли и не пустили внутрь за шорты и голые плечи (никто в этом мире не читает заранее инструкций, даже напечатанных крупным шрифтом. Никто!), а потом опоздали на автобус аж на 10 минут. У меня пошло встали часы.
Старперы приветствовали нас ледяными взглядами, которые должны были нас пригвоздить и раздавить. Не получилось. Закаленные непреходящим конфликтом с обществом, мы откровенно веселились. Что до меня, то я полностью перестала реагировать на общественное неодобрение много лет назад, когда один малокультурный знакомый рассказал, как в армии, по второму году, когда его отделению (или взводу, или чему там) надо было лететь куда-то на вертолете, они с парой друзей наворовали где-то кроликов, спрятались в каком-то хитром месте, украв сначала с кухни сковородку, зажарили кроликов, пожрали и заснули. Их так и не смогли отыскать, вертолет улетел без них и разбился. Все погибли.
Знакомого с друзьями вывели перед строем и начали стыдить.
-- Смотрите, - говорили стыдящие, - они нарушили устав, не явились к вылету, и теперь стоят тут, перед нами, - а могли бы погибнуть, как их товарищи!
По словам знакомого, стыдно им не было совершенно. Их охватила радость бытия. И, чтобы внести в эту фантасмагорию последний штрих, офицер достал откуда-то сковородку с недоеденными кроликами и сказал:
-- Ешьте! Ешьте тут, перед нами! Именно этим вы занимались, когда гибли ваши товарищи!
(-- И что? - спросила я.
-- Сожрали за милую душу! Так пошло, так пошло!
-- А они?
-- Кто?
-- Ну, остальные солдаты. В строю?
-- Ну, бледненькие стали, сглатывали. Особенно салабоны, - на лице его бродила мечтательная улыбка. Он служил в каком-то нехорошем месте, в Сибири, и жрать там было совершенно нечего).
После монастыря мы поехали в деревню под названием Какопетра.
Это была очень интересная деревня. Высоко в горах, на отчаянно крутом спуске, и совершенно настоящая. За пару месяцев до этого кого-то осенило, что деревню можно привести к процветанию, возя сюда турьё, и вид это все имело вполне дикий: главная улица с наспех сварганенными кафешками и подновленными фасадами представляла из себя "типичную горную киприотскую деревню", а если сделать с этой улицы шаг в сторону, то вы попадали в типичную горную киприотскую деревню, где вас никто никто не ждал и где вам были откровенно не рады. Шаг с крыльца лавочки с открытками и сувенирными носками из овечьей шерсти, потом шаг вправо, во двор - и вот перед тобой усталая женщина в черном, стирающая белье или пекущая хлеб, или пожилой мужик, обтесывающий тяжелым ножом какую-то жердь, или босая девочка, которая тащит в дом, поскальзываясь, здоровенное ведро с водой - и все они смотрят на тебя, спокойно и терпеливо, но улыбнуться сил у них уже нет.
Мы сели в маленькой кафешке с видом на пропасть, по дну которой бежала горная речка, и начали есть фантастически вкусную аутентичную еду (фиг ее там сейчас подают, спорим). Хозяева, немолодая пара, не знали почти ни одного слова по-английски, но отлично справлялись.
Мы совершенно расслабились и переживали те несколько минут абсолютного покоя и бессмысленного счастья, которые даются всем нам время от времени, чтобы выжить, когда черт меня дернул спросить, сколько времени. Хозяин повернул ко мне циферблат. Мы опять опаздывали на автобус. Я задергалась. Хозяин заволновался, и даже хозяйка выскочила из кухни посмотреть, что это за припадок у дорогого гостя.
-- Опаздываем! - объясняла я на пальцах. - Надо бежать! Дайте счет!
-- Но у вас еще лепешки! - возражал хозяин жестом, тыкая пальцем в меню.
-- Ну и ладно! Мы опаздываем! Мы оплатим!
-- Самолет? - спросил хозяин с сочувствием.
-- Нет, автобус.
-- Что? - он посмотрел на жену.
-- Автобус, - пояснила (насколько можно было понять) жена по-гречески.
-- О! - воскликнул он с огромным облегчением. - Автобус подождет!
-- Нет! - мотала я международно головой. - Не подождет. Несите счет!
Муж с женой переглянулись.
-- Не принесу! - сказал муж. - Сначала лепешки. Автобус подождет! - и они с женой удалились на кухню.
Я осталась сидеть с открытым ртом, вопросительно глядя на Олю. Она все это время молчала, сосредоточенно размышляя.
-- Так, - сказала она, приняв решение. - Расслабляемся. Отдыхаем. Автобус подождет! - и мы опять уставились в пропасть, попивая кофе и думая о вечном. Наверное, это были одни из лучших минут моей жизни - возможно, что-то похожее ощущал мой знакомый, треская кроликов, пока другие залезали в вертолет, который разбился.
Но все хорошее кончается. Хозяин принес счет и лепешки, разрезанные вдоль и начиненные каким-то невыразимым сыром, который пах так, что даже на сытый желудок голова кружилась, мы расплатились, схватили лепешки - и дунули под горку, к автобусу.
Это был забег, скажу я вам! В глазах у меня темнело (мы были очень высоко и забрались сюда очень быстро - дыхало и без того всю дорогу удивлялось), к груди я обеими руками прижимала лепешку с сыром, сжимая ее, как раскрывшуюся косметичку. Мои знаменитые два ведра угрожающе плескались передо мной, рискуя улететь за спину и там навсегда остаться, и все это сопровождалось слоновьим топотом и и сиплым срывающимся дыханием.
В маленькой кофейне на террасе, где отдыхали местные мужчины, наше появление вызвало большое оживление. Мужчины поставили чашки и смотрели на нас с восхищением. Один из них - как и все остальные, усатый, небольшой и кряжистый, - подошел к перилам и, глядя прямо на меня и простирая руки, произнес длинный монолог на греческом, в котором я поняла каждое слово.
-- Что вы творите, безумные люди? - спрашивал он. - Что могло в этом мире случится такого, чтобы заставить такую привлекательную, состоявшуюся во всех направлениях женщину, бежать как ужаленный в попу мамонт мимо кофейни, где сидят культурные люди, отравляя им жизнь и отбивая аппетит? Что вы творите? Зачем вы живете в этом мире, если вы так бегаете безо всякой на то причины? Турки за горой, солнце в небе, автобус подождет - зачем, зачем убивать себя? - (тут, в ущерб пафосу и динамике повествования, я не могу не отметить, что больше всего этот его выход напоминал монолог Натальи Гундаревой из фильма "Труффальдино из Бергамо", на балконе, - "Когда б мне дали власть, я б приказала, чтоб всюду все неверные мужчины носили по одной зеленой ветке, тогда бы города все превратились в зеленые и пышные сады!").
Мне стало очень стыдно, но останавливаться было поздно. Мы вынеслись на пыльную площадку, где стояли автобусы. Наша гид стояла у дверей, мрачно уперев руки в боки, и смотрела на нас с ненавистью. Я немедленно сократила шаг и принялась изо всех сил выравнивать дыхание - чтобы не радовать старперов.
Старперы встретили нас взглядами, исполненными такого школьного негодования, что мы с Олей не выдержали и хихикнули. Решив, что мы в силу своей славянской тупости не понимаем, как недовольно общество нашим поведением, один противный тощий старпер, когда мы проходили мимо, повернулся к своей противной толстой жене, и сказал громко:
-- See!? It's them again!
-- Hi! It's me again! Where have you been? - не выдержав, пропела я мерзким голосом куплет из песни модного тогда бойз-бенда, позже подарившего миру Роби Уильямса. В автобусе наступило шевеление. Мы сели на свои места и принялись за лепешки. Старперы пооглядывались на нас минуты две, потом поняли, что это бессмысленно, и успокоились.
И тут пришла грустная девушка.
-- Шу-у-у-у! - обрадовались старперы и принялись обливать ее презрением. Девушка мучительно покраснела и пошла к своему месту как через строй. Она села в кресло у окошка, сжалась в комочек и зажмурилась. Мы попытались поулыбаться ей и донести мысль, что автобус злобных старых идиотов - ничто по сравнению с тем фактом, что мир - дерьмо, а мужики - сволочи, и незачем себя добивать такой ерундой, я даже пару раз подмигнула ободряюще, но она смотрела себе в колени и ничего не заметила.
А тут и автобус тронулся, и мы стали смотреть в окно.
Автобус оказался полон англичан старперского толка, - правда, через проход от нас сидела очень грустная симпатичная девушка лет двадцати с небольшим и затравленно озиралась. Она была совсем одна - бьюсь об заклад, бедняжка приехала на этот нелепый остров лечить душевные раны и уложить в своей юной голове тот факт, что все мужики - сволочи, а мир - дерьмо.
Мы погуляли по замечательному горному монастырю, где половину автобуса отсеяли и не пустили внутрь за шорты и голые плечи (никто в этом мире не читает заранее инструкций, даже напечатанных крупным шрифтом. Никто!), а потом опоздали на автобус аж на 10 минут. У меня пошло встали часы.
Старперы приветствовали нас ледяными взглядами, которые должны были нас пригвоздить и раздавить. Не получилось. Закаленные непреходящим конфликтом с обществом, мы откровенно веселились. Что до меня, то я полностью перестала реагировать на общественное неодобрение много лет назад, когда один малокультурный знакомый рассказал, как в армии, по второму году, когда его отделению (или взводу, или чему там) надо было лететь куда-то на вертолете, они с парой друзей наворовали где-то кроликов, спрятались в каком-то хитром месте, украв сначала с кухни сковородку, зажарили кроликов, пожрали и заснули. Их так и не смогли отыскать, вертолет улетел без них и разбился. Все погибли.
Знакомого с друзьями вывели перед строем и начали стыдить.
-- Смотрите, - говорили стыдящие, - они нарушили устав, не явились к вылету, и теперь стоят тут, перед нами, - а могли бы погибнуть, как их товарищи!
По словам знакомого, стыдно им не было совершенно. Их охватила радость бытия. И, чтобы внести в эту фантасмагорию последний штрих, офицер достал откуда-то сковородку с недоеденными кроликами и сказал:
-- Ешьте! Ешьте тут, перед нами! Именно этим вы занимались, когда гибли ваши товарищи!
(-- И что? - спросила я.
-- Сожрали за милую душу! Так пошло, так пошло!
-- А они?
-- Кто?
-- Ну, остальные солдаты. В строю?
-- Ну, бледненькие стали, сглатывали. Особенно салабоны, - на лице его бродила мечтательная улыбка. Он служил в каком-то нехорошем месте, в Сибири, и жрать там было совершенно нечего).
После монастыря мы поехали в деревню под названием Какопетра.
Это была очень интересная деревня. Высоко в горах, на отчаянно крутом спуске, и совершенно настоящая. За пару месяцев до этого кого-то осенило, что деревню можно привести к процветанию, возя сюда турьё, и вид это все имело вполне дикий: главная улица с наспех сварганенными кафешками и подновленными фасадами представляла из себя "типичную горную киприотскую деревню", а если сделать с этой улицы шаг в сторону, то вы попадали в типичную горную киприотскую деревню, где вас никто никто не ждал и где вам были откровенно не рады. Шаг с крыльца лавочки с открытками и сувенирными носками из овечьей шерсти, потом шаг вправо, во двор - и вот перед тобой усталая женщина в черном, стирающая белье или пекущая хлеб, или пожилой мужик, обтесывающий тяжелым ножом какую-то жердь, или босая девочка, которая тащит в дом, поскальзываясь, здоровенное ведро с водой - и все они смотрят на тебя, спокойно и терпеливо, но улыбнуться сил у них уже нет.
Мы сели в маленькой кафешке с видом на пропасть, по дну которой бежала горная речка, и начали есть фантастически вкусную аутентичную еду (фиг ее там сейчас подают, спорим). Хозяева, немолодая пара, не знали почти ни одного слова по-английски, но отлично справлялись.
Мы совершенно расслабились и переживали те несколько минут абсолютного покоя и бессмысленного счастья, которые даются всем нам время от времени, чтобы выжить, когда черт меня дернул спросить, сколько времени. Хозяин повернул ко мне циферблат. Мы опять опаздывали на автобус. Я задергалась. Хозяин заволновался, и даже хозяйка выскочила из кухни посмотреть, что это за припадок у дорогого гостя.
-- Опаздываем! - объясняла я на пальцах. - Надо бежать! Дайте счет!
-- Но у вас еще лепешки! - возражал хозяин жестом, тыкая пальцем в меню.
-- Ну и ладно! Мы опаздываем! Мы оплатим!
-- Самолет? - спросил хозяин с сочувствием.
-- Нет, автобус.
-- Что? - он посмотрел на жену.
-- Автобус, - пояснила (насколько можно было понять) жена по-гречески.
-- О! - воскликнул он с огромным облегчением. - Автобус подождет!
-- Нет! - мотала я международно головой. - Не подождет. Несите счет!
Муж с женой переглянулись.
-- Не принесу! - сказал муж. - Сначала лепешки. Автобус подождет! - и они с женой удалились на кухню.
Я осталась сидеть с открытым ртом, вопросительно глядя на Олю. Она все это время молчала, сосредоточенно размышляя.
-- Так, - сказала она, приняв решение. - Расслабляемся. Отдыхаем. Автобус подождет! - и мы опять уставились в пропасть, попивая кофе и думая о вечном. Наверное, это были одни из лучших минут моей жизни - возможно, что-то похожее ощущал мой знакомый, треская кроликов, пока другие залезали в вертолет, который разбился.
Но все хорошее кончается. Хозяин принес счет и лепешки, разрезанные вдоль и начиненные каким-то невыразимым сыром, который пах так, что даже на сытый желудок голова кружилась, мы расплатились, схватили лепешки - и дунули под горку, к автобусу.
Это был забег, скажу я вам! В глазах у меня темнело (мы были очень высоко и забрались сюда очень быстро - дыхало и без того всю дорогу удивлялось), к груди я обеими руками прижимала лепешку с сыром, сжимая ее, как раскрывшуюся косметичку. Мои знаменитые два ведра угрожающе плескались передо мной, рискуя улететь за спину и там навсегда остаться, и все это сопровождалось слоновьим топотом и и сиплым срывающимся дыханием.
В маленькой кофейне на террасе, где отдыхали местные мужчины, наше появление вызвало большое оживление. Мужчины поставили чашки и смотрели на нас с восхищением. Один из них - как и все остальные, усатый, небольшой и кряжистый, - подошел к перилам и, глядя прямо на меня и простирая руки, произнес длинный монолог на греческом, в котором я поняла каждое слово.
-- Что вы творите, безумные люди? - спрашивал он. - Что могло в этом мире случится такого, чтобы заставить такую привлекательную, состоявшуюся во всех направлениях женщину, бежать как ужаленный в попу мамонт мимо кофейни, где сидят культурные люди, отравляя им жизнь и отбивая аппетит? Что вы творите? Зачем вы живете в этом мире, если вы так бегаете безо всякой на то причины? Турки за горой, солнце в небе, автобус подождет - зачем, зачем убивать себя? - (тут, в ущерб пафосу и динамике повествования, я не могу не отметить, что больше всего этот его выход напоминал монолог Натальи Гундаревой из фильма "Труффальдино из Бергамо", на балконе, - "Когда б мне дали власть, я б приказала, чтоб всюду все неверные мужчины носили по одной зеленой ветке, тогда бы города все превратились в зеленые и пышные сады!").
Мне стало очень стыдно, но останавливаться было поздно. Мы вынеслись на пыльную площадку, где стояли автобусы. Наша гид стояла у дверей, мрачно уперев руки в боки, и смотрела на нас с ненавистью. Я немедленно сократила шаг и принялась изо всех сил выравнивать дыхание - чтобы не радовать старперов.
Старперы встретили нас взглядами, исполненными такого школьного негодования, что мы с Олей не выдержали и хихикнули. Решив, что мы в силу своей славянской тупости не понимаем, как недовольно общество нашим поведением, один противный тощий старпер, когда мы проходили мимо, повернулся к своей противной толстой жене, и сказал громко:
-- See!? It's them again!
-- Hi! It's me again! Where have you been? - не выдержав, пропела я мерзким голосом куплет из песни модного тогда бойз-бенда, позже подарившего миру Роби Уильямса. В автобусе наступило шевеление. Мы сели на свои места и принялись за лепешки. Старперы пооглядывались на нас минуты две, потом поняли, что это бессмысленно, и успокоились.
И тут пришла грустная девушка.
-- Шу-у-у-у! - обрадовались старперы и принялись обливать ее презрением. Девушка мучительно покраснела и пошла к своему месту как через строй. Она села в кресло у окошка, сжалась в комочек и зажмурилась. Мы попытались поулыбаться ей и донести мысль, что автобус злобных старых идиотов - ничто по сравнению с тем фактом, что мир - дерьмо, а мужики - сволочи, и незачем себя добивать такой ерундой, я даже пару раз подмигнула ободряюще, но она смотрела себе в колени и ничего не заметила.
А тут и автобус тронулся, и мы стали смотреть в окно.
no subject
no subject
экскурсии - это вообще отдельная тема. у меня есть еще убойная история про Микены.