Несколько дней назад
Попала по дороге от метро на озвучку под страшный дождь. Такой ливень, завихрениями, - когда уже не поймешь, откуда хлещет, сверху или снизу.
Смотрю, от парка, через дорогу, бежит пожилой рослый мужик - в одной майке. Сжался, выставил спину, а куртку - видно, что хорошую, спортивную, в ней было бы сухо, - почему-то тащит в руке, держа за ворот и отведя руку в сторону, она спускается вниз таким колокольчиком, бежит к метро с ним рядом. Очень сильно я удивилась, пригляделась - а из-под куртки торчат крохотные ножки в сандаликах, быстро-быстро перебирают - мужик шаг, а они, наверное, четыре, но все равно не отстают и не сбиваются. Ну, и мордочку можно рассмотреть в отверстии воротника, если совсем приглядеться, вернее, глаза, они одни снаружи - смотреть, куда бежим.
Растрогалась, сил нет.
Сама-то я добралась до студии мокрая от бедра, как новорожденная мышь (куртка у меня самой ого-го, от бедра выше я осталась вся сухая), сняла кроссовки, носки и брюки и так в трусах и работала, пока штаны с носками сушились на змеевике. "Нахальство, - сказала я себе, - это тоже такая форма защищенности!", - но ни фига себя не убедила. Хотелось бежать к метро по дождю в теплом сухом колокольчике, с кем-то рядом. Думать, как не отстать, и совсем не думать, как этому кому-то мокро, еще не уметь про это думать совсем.
Смотрю, от парка, через дорогу, бежит пожилой рослый мужик - в одной майке. Сжался, выставил спину, а куртку - видно, что хорошую, спортивную, в ней было бы сухо, - почему-то тащит в руке, держа за ворот и отведя руку в сторону, она спускается вниз таким колокольчиком, бежит к метро с ним рядом. Очень сильно я удивилась, пригляделась - а из-под куртки торчат крохотные ножки в сандаликах, быстро-быстро перебирают - мужик шаг, а они, наверное, четыре, но все равно не отстают и не сбиваются. Ну, и мордочку можно рассмотреть в отверстии воротника, если совсем приглядеться, вернее, глаза, они одни снаружи - смотреть, куда бежим.
Растрогалась, сил нет.
Сама-то я добралась до студии мокрая от бедра, как новорожденная мышь (куртка у меня самой ого-го, от бедра выше я осталась вся сухая), сняла кроссовки, носки и брюки и так в трусах и работала, пока штаны с носками сушились на змеевике. "Нахальство, - сказала я себе, - это тоже такая форма защищенности!", - но ни фига себя не убедила. Хотелось бежать к метро по дождю в теплом сухом колокольчике, с кем-то рядом. Думать, как не отстать, и совсем не думать, как этому кому-то мокро, еще не уметь про это думать совсем.